Как отмечал Дэйв Эверли (журнал Q), карьера Боуи была наполнена «грандиозными художественными заявлениями», самым выдающимся из которых стал альбом The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars, который не просто «стал определяющим для эры глэм-рока и превратил создателя в культового певца», но и заметно изменил ход развития современной музыки. Воплотившись в Зигги, Боуи первым «стёр грань между художником и его творением» и тем самым (согласно Эверли) провёл «водораздел в рок-н-ролле — между его чёрно-белым прошлым и ярким, многоцветным будущим». Впоследствии суть концепции переняли многие популярные исполнители: Pink Floyd, Мэрилин Мэнсон и даже Гарт Брукс, но, как отмечал Эверли, «тот факт, что никто из них не сумел даже близко воспроизвести изначальный эффект, свидетельствует о гениальности творения Боуи».

Как писал Д. Бакли, в начале 1970-х годов поп-мир был «раздутым, пафосным, одетым в кожу, самодовольным, а Боуи бросил вызов основным канонам рок-музыки того времени». «Одна отличительная черта прогрессив-рока начала 70-х, это отсутствие прогресса. Прежде чем пришёл Боуи, люди не хотели слишком больших перемен», — отмечал Джон Пил.

Как писал Бакли, Боуи «подорвал основы понятия о том, какой должна быть рок-звезда»; после него «…не было уже ни одной поп-иконы того же масштаба, потому что поп-мира, который производит таких рок-богов, больше не существует. Прочность приверженности культу Боуи была также уникальна — его влияние продлилось дольше и было более творческим чем, возможно, любая другая сила в поп-сообществе». Боуи (заключает Бакли) — «…и звезда, и икона. Огромный объём созданных им работ обусловил возникновение, пожалуй, крупнейшего культа в популярной культуре… Его влияние в массовой культуре уникально: он изменил больше жизней, проникнув в них, чем любая сопоставимая с ним фигура».

Превратив свой творческий путь в непрерывную череду переосмыслений и трансформаций, Боуи неуклонно расширял своё влияние на музыкальную индустрию. Как отмечал музыкальный обозреватель Брэд Филики (Brad Filicky), на протяжении десятилетий «Боуи стал известен как музыкальный хамелеон, которому удавалось в равной мере успешно менять как тенденции, так и собственный стиль, с тем, чтобы <этим тенденциям> соответствовать», в конечном итоге по уровню влияния на моду и поп-культуру «уступая разве что Мадонне».

Дэвид Боуи был, возможно, первым рок-музыкантом, исполнивший знаменитую «лунную походку», при этом оставаясь на месте. Исходная версия танца появилась ещё пантомимных пьесах Боуи в 1960-х годах, а в 1974 году он её активно использовал в Diamond Dogs Tour. Среди тех, кто посещал лос-анджелесские шоу тура, был Майкл Джексон, позже высказывавшийся о странных движениях Боуи.

Биограф Томас Форгет (Thomas Forget) пишет: «В связи с тем, что он преуспел в самых разных музыкальных стилях, сегодня почти невозможно найти популярного артиста, который не находился под влиянием Дэвида Боуи».

Дэвид Боуи в России

Дэвид Боуи посетил Москву трижды. Впервые он побывал там в апреле — мае 1973 года проездом из Японии в Европу в ходе Ziggy Stardust Tour. В тот период Боуи боялся летать на самолётах и предпочитал пользоваться наземным транспортом. Для того, чтобы попасть в Москву, ему пришлось сесть на корабль из Йокогамы в Находку, а уже оттуда — на Транссибирскую магистраль. Дэвид редко покидал поезд в течение этой поездки, предпочитая оставаться в своём купе. В основном Дэвид проводил время, глядя из окна поезда и снимая всё окружающее 16-миллиметровой камерой. Однако он вышел на платформу в Свердловске. Камера сопровождала его и на платформе, где Лии Чайлдерсу (фотографу, другу Боуи, который его сопровождал) пришла в голову мысль провести импровизированную фотосессию русских охранников, столпившихся неподалёку. Внезапно те сообразили, что происходит, и направились к Лии. Тогда Дэвид немедленно принялся снимать их камерой, и они направились к нему. В этот момент появились две проводницы, присматривавшие за Дэвидом и его компанией в течение всего путешествия, и буквально затащили его и Лии в уже тронувшийся поезд. 30 апреля, спустя 18 дней после выезда, Боуи прибыл в Москву на три дня. Тогда он побывал на первомайском параде, а также посетил Оружейную палату и ГУМ.