ЛИТЕРАТУРА / АВТОРЫ

Голдинг, Уильям


В Нобелевской лекции Уильям Голдинг в шутливой форме отрёкся от репутации безнадежного пессимиста, сказав, что он — «универсальный пессимист, но космический оптимист».

Последние годы жизни

В 1988 году Голдинг получил от Королевы Елизаветы Второй рыцарский титул. За четыре года до этого писатель опубликовал роман «Бумажные людишки» (The Paper Men), в англо-американской прессе вызвавший ожесточённые споры. За ним последовали «Тесное соседство» (Close Quarters, 1987) и «Пожар внизу» (Fire Down Below, 1989). В 1991 году писатель, незадолго до этого отпраздновавший свой восьмидесятый день рождения, самостоятельно объединил три романа в цикл, который был издан под одной обложкой под заголовком «На край света: морская трилогия».

В 1992 году Голдинг узнал о том, что страдает злокачественной меланомой; в конце декабря опухоль была удалена, но стало ясно, что здоровье писателя подорвано. В начале 1993 года он приступил к работе над новой книгой, завершить которую не успел. Роман «Двойной язык» (The Double Tongue), восстановленное по незавершённым наброскам и потому сравнительно небольшое произведение, рассказывающее (от первого лица) историю прорицательницы Пифии, был опубликован в июне 1995 года, через два года после смерти автора.

Уильям Голдинг скоропостижно скончался от обширного инфаркта у себя дома в Перранауортоле 19 июня 1993 года. Его похоронили на церковном кладбище в Бауэрчоке, а панихиду отслужили в солсберийском кафедральном соборе под тем самым шпилем, который вдохновил писателя на одно из его самых известных произведений.

Творчество

Как отмечал литературовед А. А. Чамеев, проза Уильяма Голдинга, «пластичная, красочная, напряжённая», принадлежит к самым «ярким явлениям послевоенной британской литературы». Для произведений Голдинга характерны драматизм, философская глубина, разнообразие и сложность метафорического языка; за кажущимися простотой и непринуждённостью повествования в книгах автора «скрываются цельность и строгость формы, выверенная слаженность деталей». Согласно У. Аллену, каждый компонент произведения писателя, сохраняя художественную самостоятельность, «работает» на заранее заданную философскую концепцию, нередко противоречивую и спорную, но «неизменно продиктованную искренней тревогой за судьбу человека в вывихнутом мире; претворённая в плоть и кровь художественных образов, эта концепция превращает всю конструкцию в обобщение почти космической широты».

Концепции Голдинга, в основном, основывались на крайне пессимистическом отношении к природе человека и перспективах его эволюции. «Оптимистическое представление о целесообразности и необратимости исторического процесса, вера в разум, в научный прогресс, в общественное переустройство, в изначальную доброту человеческой природы кажутся Голдингу — в свете опыта военных лет — не более чем иллюзиями, обезоруживающими человека в его отчаянных попытках преодолеть трагизм бытия», — писал А. Чамеев. Формулируя свои цели, писатель ставил во главу угла проблему исследования человека со всеми его тёмными сторонами. «Человек страдает от чудовищного неведения своей собственной природы. Истинность этого положения для меня несомненна. Я целиком посвятил свое творчество решению проблемы, в чём существо человеческое», — писал он в 1957 году.

Исследователи по-разному классифицировали жанр произведений У. Голдинга: «притча», «парабола», «философско-аллегорический роман», отмечая, что его персонажи, как правило, вырваны из повседневности и поставлены в обстоятельства, где нет тех удобных лазеек, что существуют в обычных условиях. Сам писатель не отрицал притчевого характера своей прозы; более того, посвятил размышлениям на эту тему лекцию, прочитанную американским студентам в 1962 году. Признавая свою приверженность мифотворчеству, он трактовал «миф» как «ключ к существованию, открывающий конечный смысл бытия и вбирающий в себя жизненный опыт целиком и без остатка». Исследователями отмечалось своеобразие «мира Голдинга»: его малонаселенность, нередко — замкнутость (остров в «Повелителе мух», участок первобытного леса в «Наследниках», одинокая скала посреди океана в «Воришке Мартине»). Именно пространственная ограниченность поля действия открывает автору «простор для моделирования разного рода экстремальных (пограничных — в экзистенциалистской терминологии) ситуаций», обеспечивая тем самым «чистоту опыта», — считал А. Чамеев.

 


Комментарии

Добавить комментарий
Комментарий
Отправить