Однако, основываясь на том, что версия ашика Оруджа была записана в районе Шемахи, авторы поздних работ о Лермонтове считают, что он слышал сказку про ашика Кериба в Шемахе и записал её там со слов ашика. Так, лермонтовед А. В. Попов пишет: «именно здесь, в Шемахе или в её окрестностях, поэт и записал и впоследствии обработал эту чудесную сказку, услышав её из уст бродячего певца-ашуга». Действительно, в 1837 году Лермонтов побывал в Шемахе. Но, Андроников высказывает сомнения в версии Попова, отмечая, что Лермонтов не мог записать сказку со слов ашуга, так как не знал азербайджанского языка. Следовательно, и узнал он сказку не в форме «дастана» — повествования, чередующегося с песнями, — а слышал её по-русски, в прозаическом пересказе. Правда, Андроников также указывает, что популярную народную сказку поэту могли пересказать в Шемахе нижегородские драгуны, пользовавшиеся гостеприимством азербайджанских беков и агаларов — своих боевых товарищей по турецкой войне.

И. Андроников, пытался доказать, что Лермонтов записал эту сказку в Тифлисе. Свою концепцию он строит на армянском варианте азербайджанской сказки, записанном в 1935 году в Загензурском районе Армении, также на грузинском варианте «Ашик-Кериба», записанном в 1930 году в селе Талиси, недалеко от Ахалцыха. Сопоставив лермонтовский текст с различными вариантами, Андроников утверждает, что лермонтовская транскрипция ближе к грузинским и армянским вариантам. Следовательно, Лермонтов, якобы, слышал и записал «Ашик-Кериба» в Тифлисе. Но ещё в 1954 году в печати было отмечено, что Андроников не учел одного очень важного обстоятельства: шемахинский вариант «Ашик-Кериба» был записан в 1891 году, то есть тогда, когда произведение Лермонтова не было переведено на азербайджанский язык и сказка была известна только в устной традиции. А записи армянского и грузинского вариантов сделаны в тридцатых годах нашего столетия, после того как лермонтовская сказка была уже неоднократно опубликована в переводах на армянский и грузинский языки и получила популярность в Закавказье. В связи с этим Попов и объясняет близость армянских и грузинских вариантов азербайджанской сказки к лермонтовскому тексту, а также то, что лермонтовский текст, известный сказителям в устной передаче, лег в основу армянского и грузинского вариантов народного сказа.

По поводу лермонтовской записи «турецкая сказка» В. А. Мануйлов, С. А. Андреев-Кривич и И. Л. Андроников полагают, что на первой странице лермонтовского автографа никакого названия нет, тем не менее слова на обороте последней страницы (в сложенном виде она служила как бы обложкой рукописи), написанные быстрым и крупным почерком, непохожим на почерк Лермонтова, принадлежат все-таки ему самому: «Ашик-Кериб. Турецкая сказка». Само же слово «турецкая» проистекает, согласно Андроникову, из содержания сказки. Так, в сказке про Ашик-Кериба, который по мнению Андроникова, пришёл в Закавказье из Турции и до сих пор распеваемой ашугами в кофейнях Румели и Анатоли, речь идет о Турции и о турках. Об отце Магуль-Мегери Лермонтов пишет: «богатый турок». Следовательно, и сама Магуль-Мегери должна быть турчанкой. Путешествует Ашик-Кериб через турецкие города. Через Турцию попадает он в Сирию — в Халаф, или, как назвали его итальянцы, Алеппо. Играет Кериб на саазе — Лермонтов добавляет: «балалайка турецкая». На свадьбах в Тифлисе Ашик-Кериб прославляет «древних витязей Туркестана». С. А. Андреев-Кривич полагает, что под Туркестаном следует разуметь здесь Туркмению. Стремясь найти объяснение слову «Туркестан» в тексте лермонтовской сказки, он привлекает книгу Н. Н. Муравьева «Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах…» (М., 1822), где кратко передано содержание туркменского варианта сказки о любви Шах-Санам и Кариба. Так, полагая доказанным, что слово «Туркестан» в лермонтовской записи восходит к туркменскому варианту, Андреев-Кривич пишет: «таким образом, сближая текст лермонтовской сказки с изложением Н. Муравьева, слова Лермонтова о том, что Ашик-Кериб прославлял древних витязей Туркестана, перестают казаться простой случайностью». Но тюрколог академик В. А. Гордлевский, считал, что у Лермонтова идет речь не о Туркмении, а о Турции. Того же мнения придерживаются известные тюркологи А. Н. Кононов и М. С. Михайлов. По их мнению, «Туркестан» в данном тексте следует понимать как «страна тюрок», по аналогии с «Дагестан», «Гюрджистан» (Грузия), «Айстан» (Армения) и т. д. («стан» — в буквальном смысле — «стоянка»). И Андроников отмечает, что сказка Лермонтова, заключающая ряд азербайджанских слов и сохранившая следы азербайджанского произношения, записана в Закавказье и не находится ни в какой связи с туркменским вариантом. По мнению Андроникова, Лермонтов называет «турецкой» сказку, записанную со слов азербайджанца, полагая, что тот, кто рассказывал Лермонтову историю любви и скитаний Ашик-Кериба, знал о её турецком происхождении.