Максим Грек, который с 1518 года жил в Москве, с доверием относится к пророчествам сивилл: «Сивилла Халдейская, которая называется также Еврейскою и Персидскою, и имеет особое имя Самбефа… Она много написала пророческого о Владыке Христе и о Его пришествии» Однако свою статью о Сивиллах он сопровождает предупреждением, цитируя апостола Павла: «Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь; ибо хорошо благодатью укреплять сердца, а не яствами, от которых не получили пользы занимающиеся ими» (Евр.13:9). Но в отношении пророчеств языческих философов (труды которых Максим хорошо знал) он более осторожен. О Платоне он с некоторым скептицизмом пишет: «Довольно… для Платона, если, действительно, он получил спасение, уверовав в Спасителя, во ад сошедшего». И совсем уже негодует против так называемого «Сказания Афродитиана».

Приведённые примеры относятся к той части русского монашества, которых принято называть «нестяжателями». Что касается отношения к «Пророчествам» другого крыла русского монашества, именуемых «иосифлянами», то, во-первых, неизвестны списки и цитирования, принадлежащие им. Во-вторых (об этом пишет Казакова), митрополит Даниил на суде против Вассиана (Патрикеева) и Максима Грека упрекнул его в писаний «елленских мудрецов» при составлении новой «Кормчей», впрочем без всяких оснований. Этот безосновательный упрёк весьма показателен: в среде «осифлян» языческие мудрости уважением не пользовались.

Однако в середине XVII века «Пророчества» включаются в антиеретический сборник, известный как «Кириллова книга», и окончательно перестают быть маргинальными. Создана «Кириллова книга» была в 1644 году по воле царя Михаила Фёдоровича и патриарха Филарета. Иными словами, её появление было санкционировано высшей духовной и светской властью. В это же время «Пророчества» попадают в сборник «Правоверие», принадлежавший библиотеке Кирилло-Белозерского монастыря.

В XVII веке отношение к античным философам в русском обществе меняется. В этом смысле показательна грамота трёх патриархов о иконописании, составленная в ходе [[Большой Московский собор|Большого московского собора]] [[1667 год]]а. Языческие философы здесь цитируются наравне со святоотеческими писаниями и уже не в связи с сомнительными пророчествами, а относительно теории иконописи. А образы античных мудрецовпрактически синхронно со списком Кирилловой книги, появляются в [[Иконописный подлинник|иконописных подлинниках. Со второй половины XVII века образы античных философов прочно занимают своё место в храмовой росписи.

Еллинские мудрецы и сивиллы в иконографии

Строго говоря, называть изображения языческих философов и сивилл иконами нельзя: предназначены они были не для молитвы, а имели скорее назидательное, дидактическое назначение. На иконных досках они изображались редко, и в более позднее время, но довольно часто попадали в росписи интерьеров храмов.

Античные «пророки» появляются в храмовой росписи в середине XVI века. Одним из первых храмов, получивших изображения языческих прорицателей, стал кремлёвский Благовещенский собор, который был домовой церковью московских правителей. Произошло это в 1564 году при царе Иване Грозном. Языческие философы и сивиллы были изображены в галереях собора, а также на дверях храма. Характерно появление их в составе композиции «Древа Иессеева», изображенной на сводах галереи собора. Композиция представляет Родословие Иисуса Христа и символизирует происхождение Спасителя от рода Давидова (корня Иессеева). В композицию входят изображения пророков, предвозвестивших приход Спасителя. Языческие мудрецы изображены вместе с ними. Изображения снабжены текстами пророчеств, которые приписывали тому или иному персонажу. Изображения сивилл и философов есть и на дверях южного портала Успенского собора Московского Кремля.