Склонный к экспериментаторству и структурным исследованиям, Райт был идеальным сподвижником для фронтмена Сида Барретта. Позже Райт признавался что в какой-то момент даже рассматривал возможность уйти вместе с Барреттом из группы и продолжить работу дуэтом. По словам Ника Мэйсона, «…Рик любил мелодичность, но… был начисто лишён всяких предрассудков относительно возможностей использования клавишных». Сам Райт так говорил о себе:

Начало цитатыКогда-то я мечтал о технической оснащённости, хотел стать концертирующим пианистом, — но увы, этого у меня не было. Все мы выросли самоучками. Я научился играть на фортепиано самостоятельно, в четыре года, без преподавателя, поэтому техника игры у меня совершенно неправильная. Я не смог бы даже сыграть гамму, как этому учат в школе. Но у меня не было с этим проблем, потому что я всегда следовал глубокой мудрости, которую лучше других выразил Майлз Дэвис: «Не ноты имеют значение, но паузы между ними».

Для второго альбома A Saucerful of Secrets Райт написал две вещи: «See-Saw» и «Remember A Day», «печальные песни в барреттовской традиции» (по словам Мэйсона). Однако сотрудничество с Барреттом вскоре прекратилось, и это произвело на клавишника группы гнетущее впечатление. Райт рассказывал, что с самого начала находился под сильным влиянием Барретта, а в своих фортепианных пассажах, как правило, лишь следовал идеям лидера, словно бы «играя в вопросы и ответы».

Однако, заменивший Барретта Дэвид Гилмор не просто нашёл с Райтом общий музыкальный язык, но и (как сам вспоминал много позже) имел с ним «почти телепатическое» взаимопонимание. Последнее идеально проявилось в «Echoes», композиции, занявшей всю вторую сторону альбома Meddle, которую Рик Райт всегда называл своей любимой. Экспериментируя в студиях Abbey Road, он создал ставший впоследствии знаменитым ping-эффект (которым начинается «Echoes»). «У меня стоит перед глазами такая картина: Рик работает, не обращая внимание на войны, бушующие вокруг», — говорил Мэйсон. «Он мог молча сидеть в углу целыми днями, но каждый раз именно его выступление оказывалось центральным эпизодом студийной сессии», — вспоминал звукоинженер Джон Лекки.

После выхода альбома Dark Side of the Moon о Райте заговорил весь мир. В 1973 году, когда на виду были клавишники-виртуозы Кит Эмерсон и Рик Уэйкман, Райт заявил о себе как о мастере звуковых структур. «Я не хочу быть самым быстрым пианистом планеты. Мой пример — это Майлз Дэвис, который мог целый такт держать одну ноту», — говорил он. Идеальными иллюстрациями такого подхода могут служить «Great Gig in the Sky», мини-сюита для фортепиано и женского вокала, а также «Us and Them», где Райт свою партию, сам того не подозревая, сыграл (на рояле, а не на Хаммонде, который использовал до этого) под фонограмму, а не под живой аккомпанемент группы, которая должна была находиться в соседней комнате. По словам звукоинженера Алана Парсонса, «то, что началось как розыгрыш в адрес Рика, превратилось… в одну из лучших вещей, когда-либо им созданных». Роджер Уотерс называл «Us And Them» одной из своих любимых песен Pink Floyd и даже когда окончательно рассорился с Райтом, продолжал отмечать огромный вклад клавишника группы в создание альбома Dark Side of the Moon.

Значительный вклад Райт внёс и в создание альбома Wish You Were Here: звучание его синтезатора VCS3 оформило общую атмосферу пластинки, в частности, её центральных вещей: «Shine On You Crazy Diamond» и «Welcome To The Machine». По словам Рика Блейка, корреспондента журнала Mojo, «альбом звучит как бенефис Рика Райта, звуковая выставка его идей». Игра Райта в Animals (1977) была безупречной, но здесь у него наступил творческий кризис: клавишник группы практически ничего не написал для альбома. Не исключено, что негативно сказались на его творческой форме обстоятельства личной жизни: распадающийся брак с Джульетт и увлечение частными вечеринками, проводившимися как на купленной им незадолго до этого ферме The Old Rectory в селении Терфилд в Кембриджшире, так и на греческом острове Родос, где он обустроил себе второй дом. Некоторые гости вспоминали впоследствии, что Райт не ограничивал себя ни в чём, а от кокаина становился ещё более замкнутым и подавленным.