Биография выдержала около 10 переизданий, её общий тираж превысил четыре миллиона экземпляров. В 1982 киностудия «Мосфильм» заключила с Лощицем договор на экранизацию «Дмитрия Донского». Кинокартину планировал снять Никита Михалков, но по личному распоряжению Юрия Андропова работу над фильмом пришлось прекратить, чтобы «не обижать восточных товарищей».

«Кирилл и Мефодий»

В 2013 году вышла книга «Кирилл и Мефодий», над которой писатель работал более двенадцати лет. Валерий Ганичев охарактеризовал её как «громадную по масштабу и глубине», подчеркнув и работу автора с источниками, и обоснованность оценок эпохи. Председатель Издательского совета Русской православной церкви митрополит Калужский Климент (Капалин) также считает работу «по-настоящему качественной». В то же время протодиакон Андрей Кураев, подтвердив знание Лощицем фактического материала, назвал биографию «в целом <…> агиткой, очень далекой от научности», а её стиль сравнил со стилем книг Владимира Мединского.

Художественная проза

Романы «Унион» (1992) и «Полумир» (1996) составляют дилогию, действие которой происходит то в Сербии, то в России. В первом из них совмещаются несколько исторических пластов: в текст введены историко-документальные повести о генерале Драже Михайловиче и четническом Равногорском движении, о вожде первого Сербского восстания Георгии Черном, основателе королевской династии Карагеоргиевичей. Автор «присутствует» и в послевоенной сталинской Москве, и в Афганистане, оставаясь при этом в тесном номере белградского отеля «Унион» в самый канун распада советского «униона». По мнению Эдуарда Володина, «Унион» «можно рассматривать и как современное летописание о Сербии, и как традиционное для эпоса хождение за три моря русского героя». Название второго романа тоже сербское: Полумир — маленькое селение в Сербии, где слегка подвыпившие герои мечтают учредить столицу всего славянского сообщества.

Появление обоих романов в сербском переводе (Белград—Дервента, 1997; Белград, 2005) вызвало большое число откликов в югославской периодике. Так, Милован Данойлич говорил о необычности формы в статье «В сербском коло». По его словам, «хотя роман Лощица охватывает события и обстоятельства двух столетий, действительное время романа, написанного в стиле потока сознания и в монологах, длится от вечера до утра…».

Автобиографическая повесть «Послевоенное кино» (2000) стала неким итогом размышлений Лощица над истоками народного характера, смыслом современной истории России. В ней запечатлены воспоминания автора о своем детстве, картины послевоенной Сибири, Украины, Москвы. На взгляд Эдуарда Володина, это «одна из лучших православно определенных повестей нашей литературы последних десятилетий <…> Интонация книги — светлая, добрая, обнадеживающая — наполняет читателей светом и добротой, на которые так скупа наша циничная и озлобленная повседневность».

Внутреннюю убедительность повести отмечал Виктор Гуминский:

…здесь нет никакой неправды, лакировки действительности, как любили говорить в советское время. Нет и того, что теперь называют не совсем по-русски ностальгией по прошлому, подразумевая, что оно не достойно никаких сожалений. Детское восприятие мира – это глубокий взгляд современного художника, проницающий времена и дали и умеющий за призрачными оболочками настоящего разглядеть пустоту и национальную трагедию, а за патиной ушедших эпох – полноту бытия и твёрдую веру в будущее. Такая искренность руководствуется не преходящим и суетным, а совсем другими ценностями, лежащими в основе всего мироздания, объединяющими землю и небо, историю и вечность, смерть и бессмертие.