Роль Иблиса играл сам Шарифзаде. Критики отмечали, что образ, созданный Шарифзаде, нисколько не напоминал «европейского» Мефистофеля. В то же время актер был далёк и от воспроизведения облика дьявола, характерного для восточного фольклора (часто представляющего его слепым на один глаз). Считается, что Иблис, созданный Шарифзаде был строг, величествен, грозен, олицетворял собой зло и месть, сеял вокруг страх и смятение, был патетичен и ироничен. Когда же, по ходу пьесы, Иблис принимал человеческий облик, актёр играл старца, умудрённого опытом, склонного к философским раздумьям, кажущегося гуманным, вызывающего симпатию у окружающих его людей. Отмечается также, что «романтический пыл, с которым раскрывалась на театре весьма сложная философская проблематика драмы», вызывала «горячии симпатии зрителей». В декабре 1920 года прошла премьера драмы в Ташкенте в постановке Узбекской государственной труппы на азербайджанском языке.

Вторично трагедия игралась в Азербайджанском драматическом театре через год, в 1921 году, в той же постановке. Затем она ставилась режиссёрами Александром Ивановым (в 1922 году) и Александром Тугановым (в 1926 году). Театровед Ильхам Рагимли отмечал, что у этих постановок были и положительные, и отрицательные моменты.

Уже в первые годы существования советской власти пьеса была переведена на узбекский язык. В 1923 году пьеса уже была поставлена на узбекском языке. Ташкентская газета «Коммунист» от 24 ноября 1923 года писала:

«Иблис» — это произведение не есть какое-либо случайное явление на сцене, в нем одно из первых проявлений революции в умах и, в этом смысле, большой шаг в литературе. Это новое произведение, которое, опрокинув прогнившие здания, воздвигает на их месте крепкую и здоровую философию жизни.

Указывается, что в 1921 — 1924 годах пьеса ставилась в Узбекистане усилиями известного деятеля культуры Узбекистана — Хамзы. Отмечается также влияние этого произведения на развитие театрального искусства в Узбекистане и других республиках Средней Азии. В 1924 году пьеса ставилась в Ташкенте.

Последняя постановка драмы при жизни автора состоялась в 1925 году.

В 1983 году, готовясь к 100-летию Гусейна Джавида, Азербайджанский драматический театр включил в репертуар его трагедию «Иблис». Художественный совет театра поручил постановку спектакля Мехти Мамедову. У Мехти Мамедова «Иблис» обладал, как отмечается, философско-психологической глубиной. Спектакль был поставлен «в стиле синтеза монументализма и модернизма». Суть тематики трагедии режиссер выявил в основе сложных международных политических отношений, отчего считают, что спектакль получился «оригинальным, свежим и композиционно грандиозным, величавым». Также отмечается, что через поэтику Джавида был передан извечный конфликт между добром и злом, человечностью и дьявольским началом. Дьявольское начало было выражено через современную угрозу атомной и водородной войны. Паническое состояние человечества перед страшной угрозой, как отмечается, создавала и «внушающая ужас» музыка Айдына Азимова, основанная на тремоло струнных и остинатном ритме литавр, диссонансах деревянно-духовых и медных инструментов оркестра.

Анализ произведения

В драме, как указывается, Гусейн Джавид выступает против опустошительных войн и их вдохновителей, разоблачает гнилую философию непротивления злу, а также «наивную надежду людей на победу доброго начала в капиталистическом мире». Драму считают написанной под ощутимым влиянием «Фауста» Гёте, а литературовед Али Назим называет её даже подражанием «Фаусту». После опубликования драмы Джавида сравнивали с Пушкиным. На следствии 1937 года этой популярности приписывался тенденциозный характер; в деле Б. В. Чобан-заде, например, приводится высказывание Али Назима о Гусейне Джавиде как о «единственном на Советском Востоке неказённом таланте».