Весь проект от начала до конца был весьма рискованным предприятием. Сам факт связи Баринова с западом не мог остаться незамеченным представителями спецслужб, а его принадлежность к религиозным организациям и увлечение «враждебной и чуждой» рок-музыкой только усугубляло внимание к нему сотрудников из «органов».

В таких условиях никто не имел права на ошибку, что, впрочем, не остановило ни участников проекта, ни их единомышленников за пределами страны. Для переправки инструментов были найдены по-настоящему творческие решения, а их осуществления взяли на себя известные музыканты. Stratocaster Баринова, переданный для него из Лондона Клиффом Ричардом, привезла американская христианская рок-группа Living Sound. Официальным поводом для приезда музыкантов была запись пластинки с песнями советских композиторов. Бас-гитару для Тимохина доставила известная религиозная организация "Кестон колледж".

Что касается звукозаписывающего оборудования — бо́льшая её часть была подпольно привезена в Эстонию из соседней Финляндии и хранилось в подвале Таллиннской церкви Олевисте. Однако записывать альбом в Таллинне не представлялось возможным.

В это время Баринов знакомится с барабанщиком Райво Таммоя (R.Tammoja) и гитаристом Мати Кивистиком (M.Kivistik), они присоединяются к репетициям, которые проходят в заброшенном доме в поселке Петрославянка под Ленинградом. В этом составе группа работает над альбомом до зимы 1982 года, когда к музыкантам присоединяется звукооператор Уно Лоорис. Именно благодаря его связям удается перевезти аппаратуру для записи на хутор Алавере. Хутор насчитывал всего два дома, которые пустовали до наступления тепла и находился весьма далеко, что обеспечивало безопасность, но в то же время очень осложняло быт музыкантов — продуктами приходилось запасаться на много дней вперед, добираться было непросто.

"Мы не сидели на хуторе безвылазно, а ездили туда из Ленинграда раз, наверное, пятьдесят, - вспоминает Тимохин. - Для этого мне приходилось активно заниматься швейным бизнесом - доставать импортный материал, шить из него джинсы и куртки, чтобы на вырученные средства группа могла совершать вояжи в Эстонию».

В студии в первую очередь записываются инструментальные болванки и версию вокала на английском — он послужил своего рода отчетом перед западными покровителями, предоставившими аппаратуру. Кроме того, эстонские музыканты не знали английского и в течение всего времени работы над альбомом не имели четкого представления о содержании текстов песен. Таким образом Баринов попытался обезопасить их на случай провала — к этому моменту обстановка в Эстонии становится все менее благоприятной, усиливаются преследования христиан, предпринимавших публичные выступления, имеют место локальные погромы подпольных студий и типографий.

Когда английская версия альбома была записана, аппаратуру потребовали вернуть обратно в церковь. Однако в планы Баринова входила также и запись альбома на русском языке. Поставленный в жесткие временные рамки Баринов записывает русскую версию вокала на готовую инструментальную фонограмму. По его мнению, спешка сказалась на качестве, в результате чего русский вариант уступает английскому. Альбом доделывался в Таллинне, причём в нескольких местах.

Арест и заключение в тюрьму

Была фабрикация дела. После выхода альбома на Баринова и Тимохина начались гонения со стороны Государства (Комитет Государственной Безопасности). Каждого неоднократно незаконно задерживали и допрашивали, под разными предлогами. С первой демо-публикации (1980) до выхода альбома по радиостанциям (1982) гонения переросли в травлю. Баринов и Тимохин неоднократно обращались в местные и международные правохранительные органы с жалобами, но как они выражалсь, все шло "прокурору Корзинкену", имея ввиду все их жалобы попадают в мусорную корзину КГБ. Потом они братились в Ленинградский ОВИР, чтобы их отпустили на Запад, раз здесь в СССР их "гонят". Им было отказано, с намеком, что отпустят их "только за уральские горы", то есть в лагеря. Музыканты решили, что обещания КГБ исполнит, и надо посмотреть если возможность выехать из СССР. Ходили слухи, что эстонцы часто переходили границу СССР с Финляндией.