Теософия учит, что в природе есть семь основных сил и семь планов бытия, а значит, и семь состояний сознания, в которых человек может жить, думать, помнить, и вообще быть… Признавая существование семи планов космического бытия и состояний сознания применительно ко Вселенной или макрокосму, теософы всё же останавливаются на четвёртом плане, находя невозможным вести дальнейшие исследования с какой-либо степенью достоверности. Что же касается микрокосма, или человека, то они рассуждают о семи его состояниях и принципах свободно.

начало цитаты«Спрашивающий. Как же вы их объясняете?

Теософ. Прежде всего, мы обнаруживаем в человеке два различных существа — духовное и физическое: человека мыслящего и человека, регистрирующего столько мыслей первого, сколько он способен усвоить. Таким образом, мы различаем в нём две разные природы: высшее или духовное существо, состоящее из трёх „принципов“ (начал), или аспектов, и низшее, или физическую четвёрку, состоящую из четырёх — итого их семь».конец цитаты

Низшая четвёрка:

а) Рупа, или стхула шарира (физическое тело)

б) Прана (жизненное начало)

в) Линга шарира (двойник, фантомное тело)

г) Кама-рупа (вместилище животных желаний и страстей)

Высшая нерушимая триада:

д) Манас (ум, разумность — высший ум человека)

е) Буддхи (духовная душа — проводник чистого вселенского духа)

ж) Атма (дух, единый с Абсолютом).

О перевоплощении

Теософы убеждены в реальности реинкарнации. Они отвергают ту идею, что для каждого новорожденного создаётся новая душа. Они считают каждое человеческое существо носителем или проводником «Я», со-вечного всякому другому «Я», потому что у всех их одна сущность и все они принадлежат к первобытной эманации одного мирового и бесконечного «Я». Платон называет его логосом (или вторым проявленным Богом); а теософы — проявленным божественным принципом, единым с мировым разумом или душой, но не антропоморфным, внекосмическим и личностным Богом, в которого верят многие теисты.

Блаватская пишет, что мы не помним наши прошлые жизни, поскольку те принципы, которые мы называем физическими, и ни один из которых не отрицается наукой, хотя она и называет их иначе, распадаются после смерти на составные элементы, причём память исчезает вместе со своим мозгом, эта исчезнувшая память исчезнувшей личности не может ни помнить, ни фиксировать что-либо в последующем воплощении «Я». Реинкарнация подразумевает, что «Я» при каждом воплощении получает новое тело, новый мозг и новую память. Нельзя ожидать от этой новой памяти, чтобы она хранила то, чего никогда не запечатлевала.

О посмертных состояниях

Блаватская пишет, что когда человек умирает, три его низших принципа, то есть тело, прана и её проводник — фантомное тело, или двойник живого человека, — покидают его навсегда. Затем четвёртый (центральный и средний) принцип — животная душа, или кама-рупа, вместе с тем, что ей удалось усвоить из низшего манаса, и высшая триада оказываются в кама-локе. Это астральное местопребывание, limbus схоластической теологии, Аид древних и, строго говоря, она является местом лишь в переносном смысле. У неё нет ни определённой площади, ни определённых границ, а существует она внутри субъектного пространства, то есть за пределами нашего чувственного восприятия. И всё же кама-лока существует, и именно там астральные эйдолоны всех живших существ, включая и животных, ожидают своей второй смерти. К животным она приходит с распадом и полным затуханием их астральных частиц, всех до последней. Для человеческого эйдолона она начинается тогда, когда триада (атма-буддхи-манас) «отделяется» от своих низших принципов, или отражения бывшей личности, погружаясь в состояние дэвачана. Дэвачан — состояние «наивысшего счастья и блаженства», следовательно, в нём не может быть ни печали, ни малейшего страдания. В течение дэвачанического периода каждое «Я» облачается в новое отражение прошлой личности. Теософы утверждают, что блаженство дэвачани заключается в его совершенной уверенности, что он никогда не покидал землю и что смерти вообще не существует. Например, посмертное духовное сознание матери заставит её считать, что она живёт в окружении своих детей и всех тех, кого любила; всё будет учтено и ни одного звена не будет упущено, чтобы сделать её развоплощённое состояние наиболее совершенным и абсолютно счастливым.

О награде и наказании «Я»

Теософы не верят ни в искупление чужой вины, ни в возможность прощения хотя бы и малейшего греха любым богом. Блаватская пишет, что они верят в строгую и беспристрастную справедливость. Карму они представляют себе как силу, которая не может ошибиться и не знает, таким образом, ни гнева, ни милости — ничего, кроме абсолютной справедливости, которая предоставляет всякой причине, большой или малой, производить свои неизбежные следствия. Слова Иисуса: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить»(Мф. VII, 2) ни буквально, ни иносказательно не содержат никакого указания на возможность будущего прощения или спасения за счёт какого-либо избавителя. Признавая справедливость этого заявления (что они и делают в своей философии), они считают невозможным преувеличивать важность прощения, милосердия и забвения взаимных обид. «Не противься злому» и «воздавай добром за зло» — это буддийские заповеди, и впервые они были проповеданы как раз с учётом неумолимости закона кармы, ибо для человека брать на себя его исполнение было бы в любом случае кощунственной самонадеянностью. Человеческий закон вправе прибегать к ограничительным, но никак не к карательным мерам; а тот человек, который, веря в карму, всё-таки мстит за себя и отказывается прощать любой нанесённый ему вред, и тем воздавать добром за зло — преступник, и лишь вредит самому себе. Ведь карма непременно накажет того, кто причинил вред другому, и тот, кто вместо того, чтобы предоставить наказание Великому Закону, пытается внести свою дополнительную лепту в дело возмездия, лишь подаёт тем самым повод к грядущему вознаграждению своего собственного врага и наказанию для себя самого. Безошибочный «регулятор» в каждом предыдущем воплощении оказывает влияние на качество последующего, и определяет его совокупность заслуг и проступков.