Студия решила не использовать чрезмерно откровенные сцены насилия в игре. В эпизодах с изнасилованием не фигурировали видимые половые органы. На этапе прохождения цензуры Team Silent больше волновали произносимое одним из героев бранное проклятие и вопрос написания слова «бог» с заглавной или строчной буквы, чем самоубийство главного героя. В некоторых ситуациях разработчики не соглашались на компромисс. Как впоследствии вспоминал творческий консультант команды и режиссёр Джереми Блаустейн (Jeremy Blaustein), «эти парни были не из стеснительных. Они сделали именно то, что хотели сделать».

Джереми занимался локализацией текста, написанного Оваку, определял, каким образом реплики будут звучать на английском языке, кто и с какой интонацией будет их произносить. Английская озвучка присутствовала как в американской, так и в японской версиях проекта, поэтому тандем Оваку и Блаустейна обеспечивал максимальную естественность произносимой речи. Сценарий корректировался, если переведённая фраза на английском звучала странно или вовсе не поддавалась адекватному переводу. Однако, даже при помощи Хироюки, локализация осложнялась богатой сюжетной символикой и нелинейностью процесса в целом. По мнению Блаустейна, личность сценариста, которого он описывал как очень закрытого, тихого парня, не говорящего того, что думает, полностью соответствовала духу игры.

По каждому из персонажей было нарисовано множество эскизов, включая профили с разных сторон, наглядно демонстрирующие форму черепа. После были разработаны каркасные модели, каждая из которых содержала 6 тысяч полигонов. Следующий этап состоял в закреплении текстур. Впервые в серии использовалась технология захвата движения, которая потребовала от актёров пластичных движений и правильной речи. Так как motion capture не обеспечивал хорошее качество звука, начитка текста происходила в студии звукозаписи. Полученные после захвата движения данные импортировались в редактор Autodesk Softimage. Когда информация проходила 3-D визуализацию, разработчики намечали движения, фиксировали анимацию, создавали освещение, размещали камеры и приступали к рендерингу сцен.

Гай Сихи на прослушивание попал случайно. Его дочь пробовалась на роль Лоры. Сопровождающий её Гай изучил сценарий, который он обнаружил у приставного столика в комнате отдыха, и спросил у Джереми Блаустейна разрешения зачитать реплики Джеймса. Он согласился. Через несколько месяцев Блаустейн по телефону сообщил, что Сихи получил роль. Дочь Гая одобрила участие отца в проекте. Сихи удалось легко вжиться в роль своего персонажа. Сам процесс он называл катарсисом. Незадолго до работы в проекте Гай развёлся с женой. Он говорил: Я мог легко передать слёзы и грусть, когда это требовалось. С моей бывшей я прошёл через ад и временами был на грани суицида. Если бы не мои дети, я не уверен, что справился бы. Я не мог смириться с мыслью о том, чтобы оставить их с ней наедине <...> Я хочу сказать, что, когда режиссёры SH2 просили меня выразить душевную боль, всё, что я должен был сделать, — это вытащить какие-то тёмные воспоминания, и грусть была снова со мной.

Все актёры играли свои роли вживую на сцене с несколькими камерами, командой и режиссёрами. Камеры были трёх видов: обычные, магнитные и лазерные, причём первая из них записывала выражения лица, а последние использовались для захвата движения. Самой сложной сценой актёр назвал небольшой эпизод, в котором он поднимал тело Мэри со смертного ложа, потом поворачивался и уносил её. Прочувствовав эмоции, Сихи тем не менее не мог достигнуть нужной скорости действия. На следующий раз он применил школьный сценический приём и верно отыграл сцену со второго дубля. На озвучку Сихи потратил всего 4 дня, в то время как сценическое исполнение происходило в течение 4 месяцев. Несколько дней ушло на запись ходьбы, бега и сцен смерти. Работу на площадке Гай называл захватывающей, но изнурительной. Первоначально он не знал, чем оканчивается сценарий. Фрагментарно его игра была вдохновлена творчеством актрисы Греты Гарбо. Джереми считал, что эпизод, в котором Мэри читает последнее письмо, был наиболее эмоциональным из тех, с которыми он когда-либо сталкивался. Моника Хорган после окончания записи этой сцены расплакалась. Данный фрагмент был записан с первого дубля.